Слащев генерал белой армии. Генерал Яков Слащёв – на службе России

На юге России.

31 декабря 1914 года был вновь определён в лейб-гвардии Финляндский полк, в рядах которого участвовал в Первой мировой войне . Был дважды контужен и пять раз ранен. Был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени

10 октября 1916 года произведён в полковники . К 1917 году - помощник командира Финляндского полка. 14 июля 1917 года назначен командующим Московским гвардейским полком , каковую должность занимал до 1 декабря того же года.

Пользовался любовью и уважением среди солдат и офицеров вверенных ему войск, за что снискал ласковое прозвище - Генерал Яша .

Командир Крымского корпуса генерал-лейтенант Я. А. Слащёв (третий справа) с чинами своего штаба: начальник штаба корпуса генерал-майор Г. А. Дубяго (четвёртый справа), ординарец Слащёва Н. Н. Нечволодова (справа на переднем плане) - впоследствии его супруга. Крым, апрель - май 1920

Генерал Слащёв, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащёв, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым. Однако, полная, вне всякого контроля, самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он в атмосфере общего развала окончательно запутался. Не довольствуясь уже ролью строевого начальника, он стремился влиять на общую политическую работу, засыпал ставку всевозможными проектами и предположениями, одно другого сумбурнее, настаивал на смене целого ряда других начальников, требовал привлечения к работе казавшихся ему выдающимися лиц.

Интриги на маленькой территории Крыма невероятно растут. Борьба идёт с коренными защитниками фронта, до меня включительно, вторгаясь даже в мою частную жизнь (спирт, кокаин).

Был бесстрашен, постоянно личным примером водил в атаку войска. Имел девять ранений, последнее из которых - контузию в голову - получил на Каховском плацдарме в начале августа 1920 г. Многие ранения переносил практически на ногах. Чтобы уменьшить невыносимую боль от ранения в живот в 1919 году, которое не заживало более полугода, начал колоть себе обезболивающее - морфий , потом пристрастился к кокаину , отчего за ним закрепилась «слава» наркомана.

После эмиграции жил в Константинополе, прозябая в нищете и занимаясь огородничеством. В Константинополе Слащёв резко и публично осуждал Главнокомандующего и его штаб, за что по приговору суда чести был уволен от службы без права ношения мундира. В ответ на решение суда в январе 1921 года издал книгу «Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма (Мемуары и документы)».

3 ноября 1921 года, в годовщину взятия Крыма, ВЦИК РСФСР объявил амнистию участникам Белого движения. Слащёв в Константинополе вступил в переговоры с советскими властями, был амнистирован. 21 ноября 1921 года при помощи завербованного ЧК бывшего матроса и добровольца Баткина вместе с белыми казаками вернулся в Севастополь, откуда в личном вагоне Дзержинского выехал в Москву. Обращался к солдатам и офицерам Русской Армии с призывом возвращаться в Советскую Россию:

С 1918 года льется русская кровь в междоусобной войне. Все называли себя борцами за народ. Правительство белых оказалось несостоятельным и не поддержанным народом - белые были побеждены и бежали в Константинополь.

Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ.

Я, Слащёв-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться советской власти и вернуться на родину, в противном случае вы окажетесь наёмниками иностранного капитала и, что ещё хуже, наёмниками против своей родины, своего родного народа. Ведь каждую минуту вас могут послать завоёвывать русские области. Конечно, платить вам за это будут, но пославшие вас получат все материальные и территориальные выгоды, сделают русский народ рабами, а вас народ проклянёт. Вас пугают тем, что возвращающихся белых подвергают различным репрессиям. Я поехал, проверил и убедился, что прошлое забыто. Со мной приехали генерал Мильковский, полковник Гильбих, несколько офицеров и моя жена. И теперь, как один из бывших высших начальников добровольческой армии, командую вам: «За мной!». Не верьте сплетням про Россию, не смейте продаваться, чтобы идти на Россию войной.

В переписке руководителя польской разведки (II отдела Генерального штаба Верховного командования Войска Польского) И.Матушевского содержится свидетельство (письмо от 22 февраля 1922 года), что примеру Слащёва последовали многие интернированные в Польше русские офицеры:

В последние месяцы в лагерях для интернированных заметно сильное влияние т.н. «слащевизны», т.е. повторения пути ген. армии Врангеля Слащева, который выехал из Константинополя в Советскую Россию и служит в Красной Армии. Под воздействием большевистской пропаганды многие интернированные, особенно из молодых «белых» офицеров и солдат, выезжают в Россию .

В 1924 году издал книгу «Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний». С июня 1922 года - преподаватель тактики школы комсостава «Выстрел ».

Преподавал [Слащёв] блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории было порой как в бою. Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами , в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал не жалел ни язвительности, ни насмешки, разбирая ту или иную операцию наших войск .

11 января на своей квартире был убит А. [опечатка] Слащёв. Неизвестный, войдя в квартиру, выстрелил в Слащёва и скрылся. Слащёв, в прошлом командир одной из врангелевских армий, в последнее время был преподавателем на стрелково-тактических курсах усовершенствования комсостава.

Следствие продолжалось в течение полугода. Вначале им занялось ОГПУ, поскольку не исключалась политическая подоплёка убийства. Затем все материалы были переданы в Московскую губернскую прокуратуру, которая признала убийцу невменяемым и вернула дело в ОГПУ. После проведения дополнительной проверки некоторых фактов было вынесено окончательное заключение.

В заключении констатируется, что идея об убийстве возникла как реакция на жестокие репрессии и бесчинства по отношению к еврейскому населению и ко всем, заподозренным в сочувствии революционному движению в городе Николаеве . Одной из жертв этих репрессий стал родной брат Коленберга .

11-го января, как у нас сообщалось, в Москве на своей квартире убит бывший врангелевский генерал и преподаватель военной школы Я. А. Слащёв. Убийца, по фамилии Коленберг, 24-х лет, заявил, что убийство им совершено из мести за своего брата, казнённого по распоряжению Слащёва в годы гражданской войны. <…> В связи с убийством производится следствие. Вчера в 16 ч.30 мин., в московском крематории состоялась кремация тела покойного Я. А. Слащёва.

В Москве в своей квартире убит генерал Я. А. Слащёв, один из активных участников белого движения, снискавший весьма печальную память своей исключительной жестокостью и бесшабашностью. <…> Последние сообщения берлинских газет говорят об аресте убийцы, 24-летнего Коленберга, который заявил, что убил Слащёва за расстрел брата, совершенный Слащёвым в Крыму. В Москве утверждают, что убийство совершено было уж несколько дней назад, но не сразу о нём решились сообщить. Тело Слащёва сожжено в московском крематории. При сожжении присутствовали Уншлихт и другие представители реввоенсовета.

Психиатрической экспертизой Коленберг признан в момент совершения преступления невменяемым. Дело было прекращено и сдано в архив, а Лазарь Коленберг был выпущен на свободу .

Историк А. Кавтарадзе не исключает, что Слащёв мог стать одной из первых жертв репрессий против военспецов, бывших генералов и офицеров старой русской армии .

<…> Впоследствии выяснится, убила ли его рука, которой действительно руководило чувство мщения, или которой руководило требование целесообразности и безопасности. Ведь странно, что «мститель» более четырёх лет не мог покончить с человеком, не укрывшимся за толщей Кремлёвских стен и в лабиринте Кремлёвских дворцов, а мирно, без охраны проживавший в своей частной квартире. И в то же время понятно, если в часы заметного колебания почвы под ногами, нужно устранить человека, известного своей решительностью и беспощадностью. Тут нужно было действительно торопиться и скорее воспользоваться и каким-то орудием убийства, и печью Московского крематория, способного быстро уничтожить следы преступления.

Один из самых ярких, но странным образом неизвестных белых генералов - вот кто такой Слащёв-Крымский. Если бы не он - эпопея защиты Крыма от красноармейцев уложилась бы всего в несколько недель. Благодаря ему сопротивление красным на юге России продлилось на целый год. Вот почему эта личность будоражила воображение современников: как сторонников, так и врагов.

О генерале Слащёве-Крымском в своих воспоминаниях писали Врангель, Деникин, митрополит Вениамин (Федченков), певец А.Вертинский, князь В.А.Оболенский, Шкуро, Фрунзе, Будённый, Батов и многие другие. Он стал прототипом главного героя пьесы М.А.Булгакова "Бег". Как бы к нему ни относились, никто не мог остаться равнодушным: им восхищались, его боялись, его ненавидели. Такие личности обрастают легендами почти с неизбежностью: на этого человека возводили напраслину восемьдесят лет. Но главное - его старались просто замолчать.

Эмигрантские историки молчали о нём оттого, что из эмиграции он вернулся в Советскую Россию, а советские - оттого, что он так и не принял существующий в совдепии порядок вещей и был убит при таинственных обстоятельствах. Генерал Слащёв - и в стане белых, и в Советской России - оказался не ко двору. Слишком упрямо выражал он своё собственное мнение.

Как в официальной историографии, так и в обществе о нём сложилось скорее негативное представление. Многие полагают, что ведущую роль в формировании негативного "общественного мнения" сыграл писатель и драматург Михаил Булгаков. Это ошибка: в пресловутой пьесе "Бег" генерал Хлудов вовсе не отрицательный персонаж, более того - Булгаков в известной степени симпатизирует своему герою.

Впрочем, спору нет, в "Беге" так или иначе отразилась атмосфера легенд и слухов, окружавшая Слащёва. У Якова Александровича по ряду причин хватало недоброжелателей, которые говорили о нём как об алкоголике, кокаинисте и сумасшедшем. Но самое удивительное, что это не были казарменные россказни или мифотворчество красных - этим сочинительством занимались крупнейшие белогвардейские журналисты, публицисты, государственные деятели вплоть до кадета князя В.А.Оболенского, а также лица, приближённые к барону Врангелю. Да и сам Врангель в силу ряда причин оставил в этом деле свой след.

Однако на каждый негативный отзыв о Слащёве всегда найдётся противоположный. Замечательные воспоминания о нём оставляли люди, знавшие его лично. Слащёв был оппонентом эсеров, либералов, всевозможных меньшевиков и многих-многих других: "...Мягкотелость, соглашательство, ни рыба - ни мясо, ни белый - ни красный - это всё продукты слабоволия, личных интересов и общественной слякоти". Очень характерны высказывания в эмигрантских газетах, появившиеся после отъезда генерала в Советскую Россию: среди прочего его называли изувером и... монархистом! В белом движении со временем определение "монархист" приблизилось к ругательному.

Чем же так провинился генерал Слащёв?

Личная судьба его была яркая. Яков Александрович был потомственный военный, воспитанник пехотного Павловского училища, знаменитого своей дисциплиной, выпускник Николаевской Академии Генерального штаба. Первую мировую войну он закончил в чине полковника, георгиевским кавалером. Сразу по выходе небезызвестного приказа N1 Временного правительства Слащёв уволился, не желая продолжать службу при революционерах. Он имел все основания для увольнения: из его послужного списка видно, что за три года войны он был ранен пять раз и, несмотря на это, почти не покидал фронта.

Донской гражданский совет командировал Слащёва на Кавказ, где ему предстояло познакомиться с Андреем Григорьевичем Шкуро. Слащев был среди тех немногих, что сошлись на знаменитой Волчьей поляне и составили костяк шкуровской "Волчьей сотни". Яков Александрович принял должность начальника штаба Шкуро. Молодые командиры в сравнительно небольшой срок сумели довести численность отряда с одиннадцати человек до... пяти тысяч.

Отряды Шкуро гуляли на Кубани, на Лабе и Зеленчуке, брали Ставрополь, но, как пишет очевидец, "лихие бои, <...> всем известные под названием "повстанческих операций генерала Шкуро", руководились полковником Слащёвым". Позже Слащёв (уже в качестве начальника дивизии, а потом - и корпуса) прославился своими операциями против Петлюры и Махно на Украине. Именно он вёл переговоры с галичанами о капитуляции Галицкой армии, которая была цветом петлюровских войск, после чего Петлюра был вынужден бежать в Польшу. Слащев вспоминал о себе не без иронии, что при разгроме Петлюры он "страшно зарвался и принял на свою грудь всю тяжесть боя". Не меньше пострадал от энергии молодого военачальника и батька Махно: Слащёв не успел нанести махновцам решающего поражения, но после сокрушительных боёв повстанческое движение Махно не воскресало ещё долго.

Но всё это было ещё прелюдией к триумфу генерала: имя Слащёва зазвучало по-настоящему в то время, когда одно за другим стали рушиться белые правительства, и Добровольческая Армия генерала Деникина неумолимо покатилась к югу. Тогда остатки белых сил принял Крым, который один устоял во время всеобщего разгрома и бегства. А защищал Крым генерал Слащёв.

Как военный специалист он столкнулся с Крымом уже не в первый раз. Ещё в 1919 году, когда Слащёва никто толком не знал, а Крым был ещё большевистским, маленькая группа белых зацепилась за хвост Керченского полуострова. Никто не воспринимал их всерьёз, красноармейцы пару раз попробовали взять Ак-Манайские позиции наскоком, у них ничего не вышло, после чего они, кажется, просто заленились, понимая, что белые в мышеловке. А белые неожиданно организовали десант под Коктебель, ударили на Феодосию и вышвырнули большевиков из Крыма. Очищение Крыма заняло не более двух суток. Говорят, красные бежали в такой панике, что и бумаг не сожгли, и штабы бросили, и агентов не оставили. Так вот, руководил акманайской группировкой только-только получивший чин генерал-майора Слащёв.

Теперь, спустя год, войск для обороны полуострова у Слащёва было явно недостаточно, всего около четырёх тысяч человек против двух армий красных. Приходилось рассчитывать только на творческий подход Якова Александровича к ведению военных действий. Слащёвский план обороны Крыма вызвал недовольство начальников и возмущение общественности, которая сочла его не в меру дерзким и абсурдным. Спустя две недели после принятия плана красные взяли Перекоп, донесли о победе, но на следующий день панически бежали. Ещё через две недели последовал новый штурм - с тем же результатом. Через двадцать дней красноармейцы опять были в Крыму, кто-то из красных комбригов даже успел получить орден Красного Знамени за взятие Тюп-Джанкоя, после чего большевики снова были разбиты. Слащёв вообще отказался от позиционной обороны. План его, блестяще реализованный, был прост до гениальности: "бросить Чонгарский полуостров и Перекопский перешеек и заморозить врага в этих местностях". Жилья на крымских перешейках не было никакого, а между тем стояла необыкновенно жёсткая для Крыма зима, и поэтому части белых были размещены в населённых пунктах внутри полуострова. Красные безнаказанно проходили по перешейкам и вынуждены были ночевать в открытой всем ветрам степи, а Слащёв в это время успевал поднять свои войска, свежими силами бросался в атаку, громил врага и выкидывал вон.

Но, как ни парадоксально, не большевики оказались главной угрозой для белого Крыма. Его чуть не погубил собственный тыл. Ведь сюда хлынули беженцы битых армий, и кого только не было в этом потоке! Пораженцы, клянущие руководство на чём свет стоит, штатские с чемоданами, бронепоезда с разных фронтов, санитарные тифозные "летучки", бесчисленные штабные, неудовлетворённые финансово - в надежде на поживу, правительства непонятного направления, из Владивостока принесло даже пароход с банковскими служащими. Крым был переполнен людьми, и все покупали, продавали, бесчисленные штабы интриговали, рабочие заводов требовали, бастовали, войсковые части бунтовали, а на фронте перед лицом красных армий сидели по окопам жалкие сотни. С этой бедой генерал Слащёв, никогда не занимавшийся гражданскими делами, справился вполне достойно, хотя ему временами приходилось действовать очень жёстко. Идее защиты Крыма он со всей своей отвагой, решительностью, энергичностью подчинил всё - отсюда эта жёсткость и, как результат, ярлык "Слащёв-палач". "И тем не менее, - отмечал генерал П.И.Аверьянов, - невзирая на эти казни, имя Слащёва, "диктатора Крыма", пользовалось уважением и даже любовью среди всех классов населения Крыма, не исключая и рабочих". Да и как могло быть иначе, если генерал Слащёв везде был сам, входил без охраны в толпу митингующих рабочих, сам разбирал резолюции профсоюзов, сам поднимал в атаку цепи. "И его любили и боялись, но и надеялись: Слащёв не выдаст", - писал митрополит Вениамин (Федченков). "Он обладал удивительной способностью внушать доверие и преданную любовь войскам, - свидетельствовал тот же митрополит Вениамин. - Обращался он к ним не по-старому: "Здорово, молодцы", а "Здорово, братья". Это была новость, и очень отрадная и современная. В ней уже слышалось новое, уважительное и дружественное отношение к "серому солдату". И я видел, как отвечали войска..."

Популярность молодого генерала в войсках была почти неправдоподобная. Солдаты ласково звали его "генерал Яша"; Слащёв очень гордился этим. Что же касается местного населения, то крестьяне, отлично знавшие грабительские повадки Добровольческой Армии, соглашались предоставить продовольствие только "слащёвцам", потому что за корпусом Слащёва грабежей не наблюдалось. Многих крестьян никакими силами нельзя было разубедить в том, что Слащёв - на самом деле не Слащёв, а великий князь Михаил Александрович.

На перешейках между тем продолжались бои. Несмотря на хаос в тылу, Слащев раз за разом подтверждал свою славу защитника Крыма. Верховный Главнокомандующий Антон Иванович Деникин, недолюбливая Слащёва, отлично понимал, что Крым держится только благодаря ему. Показательно, что когда Деникин попытался заменить номинального "начальника Крыма" генерала Шиллинга генералом Покровским, имевшим самую скверную репутацию, Слащёв заявил, что если произойдет замена, он немедленно подаст в отставку - и Главнокомандующий не стал спорить.

Когда ушёл Деникин, на пост Главнокомандующего было только две кандидатуры - барон Врангель и генерал Слащёв, но Слащёв отказался от какой бы то ни было борьбы "за кресло" - в пользу Петра Николаевича Врангеля. Он не был честолюбив и терпеть не мог политики. Но мнительный барон, придя к власти, поспешил героя уволить, усмотрев в нём возможного конкурента. Поводом стала неудачная Каховская операция, провалившаяся, и по мнению очевидцев, и по мнению исследователей, единственно по причине стратегического промаха самого Врангеля. Истинные причины увольнения "по собственному желанию" для многих не были загадкой. "Популярность Слащёва среди войск не давала покоя всей клике, окружавшей Врангеля, и она прилагала все усилия убрать его с дороги, не брезгуя ничем", - скажет в 1921 году председатель Кубанской Рады В.И.Иванис. "Переварить того, что кто-то исполнил свой долг и выполнил свою задачу - не могли", - прокомментирует немилость генерала Врангеля сам Слащёв.

Глубинные же причины разногласий между Врангелем и Слащёвым кроются в их отношении к союзникам. Известно, что правительство сперва Англии, а позже Франции оказывало сильнейшее давление на Врангеля. Его последние военные операции разрабатывались с учётом интересов Франции даже и в ущерб общей стратегии! Слащёв писал по этому поводу: "Союзники давали деньги, рассчитывали возместить свои расходы русским углем и нефтью". Яков Александрович, понимая, что Европе сильная Россия не нужна в любом случае, обратился к Главнокомандующему с вопросом - не слишком ли велика окажется цена победы на французские средства? "...Мне пришлось спросить Врангеля: за что мы боремся, за отечество или за французов? Мне пришлось заявить, что я поднимал восстание против Соввласти как против ставленников немцев, а теперь вижу, что мы служим французам и отдаём им отечество..." В какой-то мере политика Врангеля объяснима: без поддержки извне белая борьба продолжаться уже не могла. Понятно, что Слащёв не мог возражать против решений Врангеля, не предлагая ничего взамен. И альтернативный вариант был предложен...

"Соединение славянства - вот в чём успех", - сказал в одном из своих интервью Слащёв. Это и был его вариант внешней политики. В стане белых именно Слащёв первый поднял "украинский вопрос", предложил создать украинскую Автономию и украинскую армию. Он считал, что украинское казачество, украинские партизаны - незаменимые союзники на Юге России. Врангель этот проект замолчал. Слащёв был согласен скорее на союз с молодой Польшей Пилсудского, чем на положение должников Франции. Он сознавал, сколь губителен для коммунистов был бы союз славян - и слияние фронтов. Врангель предпочёл иметь дело с Европой - и это в ноябре 1920 года привело белых к турецким берегам.

Многие из своих проектов, касающихся и Украины, и внутренних проблем Крыма, Слащёв составил, уже будучи в отставке. Такая активность пришлась Врангелю не по вкусу - вероятно, он опасался нареканий со стороны союзников, поскольку Слащёв считался весьма неполиткорректной фигурой. Главнокомандующий даже решается отправить неугомонного "генерала Крымского" в какой-нибудь из европейских санаториев за казённый счёт. Из Ставки приходит соответствующая бумага - Слащёв пишет на ней поверх текста: "Слащёв никуда из Крыма не поедет". Пройдёт ещё совсем немного времени - и начнётся необратимый бег.

Во время эвакуации к Врангелю снова пришёл генерал Слащёв: он предложил переброску войск в район Одессы, что означало фактически продолжение борьбы. Врангель отказался, и этот день стал последним днём гражданской войны. Отказ был на основании невозможности такой операции. Теперь военные историки говорят - операция была возможна! Яков Александрович Слащёв был лучшим полководцем Юга России, его коньком - с его стратегической гибкостью, здоровым авантюризмом и нешаблонным мышлением - был жанр бродячей партизанской войны. Он уже протянул войну на год, и кто теперь скажет, что вышло бы, не откажи Врангель? Но честолюбивый Врангель не мог не отказать: он никогда не уступил бы руководство Слащёву, а сам решиться на десант не мог.

Так генерал Слащёв оказывается в Константинополе. Здесь он становится свидетелем того, как целая армия, виновная только в грехах своего руководства, голодает и ждёт милостей от союзников. Возмущённый увиденным, Слащёв напоминает Главнокомандующему о взятых им на себя обязательствах, - за что незамедлительно исключается Врангелем со службы. На чужбине Слащёв не находит себе места. Здесь он ясно понимает, что Россия - это не Главнокомандующий безработной армии и не правительство без территории. Ещё тогда он предвидит, что у остатков некогда великой армии нет будущего, и даже если борьба будет продолжена, то уже только во вред отечеству. Его догадка полностью подтвердилась спустя двадцать лет, когда непримиримые Шкуро и Краснов чудовищно ошиблись, выступив на стороне фашистской Германии.

В Константинополе имя опального генерала усиленно склоняется в меньшевистских газетах, исключение со службы лишает последних средств к существованию, а по пятам ходит сразу несколько контрразведок. "...Вся моя вина была в том, что я хотел вернуться в своё отечество", - с горькой иронией напишет Слащёв об этом времени.

И вот в ноябре 1921 года Русское Зарубежье залихорадило от удивительных новостей: генерал Слащёв вернулся в Советский Союз. Об его амнистии ходатайствовал Фрунзе, а встречать в севастопольском порту приехал на личном поезде Дзержинский...

Было бы ошибкой полагать, что Яков Александрович не осознавал риска, на который пошёл, или понадеялся на благородство большевиков. Он сам писал в эти годы: "В длительные же соглашения я никогда не верил и не верю". И, тем не менее, он едет в Москву. Обещанной строевой должности он, конечно, не получает: партия считает, что его работа "должна состоять в писании мемуаров за период борьбы с Советской Россией", и направляет его преподавать тактику в Высшей тактически-стрелковой школе командного состава "Выстрел" в Лефортово.

Здесь, в общежитии при "Выстреле", пройдут последние годы Слащёва. Мало хорошего он увидел за эти годы: навязанную ему работу не любил, ежегодно исписывал горы бумаг с просьбами о строевой должности, после очередных обещаний каждый раз всерьёз готовился к отъезду. Руководство курсов его не жаловало, его лекции периодически освистывались "сознательными" красноармейцами, а что уж говорить о таких мелочах, как битьё окон, подмешивание мела в крупу и опрокидывание самовара. Слащёвской слабостью была орнитология, но однажды кто-то пустил в его общежитскую комнату кошку, которая передушила всех его птиц.

Но удивительное дело: Слащёв работает, и как работает! Помимо лекций он успевает ещё выступать с докладами, публиковать воспоминания и статьи по тактике, а его жена Нина Нечволодова-Слащёва, верный его помощник ещё в войну, организовывает в "Выстреле" любительский театр. К ним в общежитие после занятий каждый раз приходят преподаватели и слушатели. Это понятно: Слащёв прекрасный педагог, - ещё будучи двадцатишестилетним поручиком, он уже преподавал в элитном Пажеском корпусе в Петербурге. Его ученики по курсам "Выстрел" - будущие маршалы Советского Союза Василевский, Толбухин, Малиновский. Генерал Батов, герой Великой Отечественной войны, вспоминал о Слащёве: "Преподавал он блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории порой было, как в бою. Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами, в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал, не жалея язвительности, разбирал недочеты в действиях наших революционных войск. Скрипели зубами от гнева, но учились..."

Риторический вопрос, заданный Слащёвым в Крыму, на выборах нового Главнокомандующего, - "Кому мы служим - Родине или лицам?" - стал вопросом всей его жизни. Ни у белых, ни у красных он никогда не служил лицам; всё, что он делал - делал для Родины. В этом причина его возвращения, так поразившего современников, и в этом причина его бескорыстного энтузиазма.

В январе 1929 года Яков Александрович Слащёв был застрелен в своей комнате в Лефортово. Обстоятельства его смерти не выяснены до сих пор. Официальная версия утверждала, что убийство мотивировано личной местью, но мало кто в это верил.

Генерал Слащёв-Крымский - последний из ряда прославленных русских полководцев, удостоенных почётных титулов за военные успехи. Он совершил очень мало из задуманного. Но и этого достаточно, чтобы утверждать: генерала Слащева "замолчали" в нашей истории. Он был одним из немногих, кого можно назвать патриотом без оговорок, кто смог переступить через себя, пройти унижение "покаянных писем", вернуться в разорённую войной страну - только ради нее самой.

В своей пьесе «Бег» живописал генерала-вешателя Хлудова, прообразом которого был ни кто иной, как белогвардейский офицер Яков Александрович Слащев (Крымский).

Происхождение. Образование

Появился на свет Яков Александрович либо 12 декабря, либо 29 декабря 1885 года в столице - Санкт-Петербурге. Его отцом был потомственный военный - полковник Слащёв Александр Яковлевич. В 1903 году Яков с успехом закончил реальное училище и, когда пришло время выбирать жизненную стезю, не задумываясь, решил пойти по стопам своего отца, поступив в Павловское военное училище, которое впоследствии закончил блестяще. С 1905 года по 1917 в Финляндском полку он прошел путь от обычной офицерской должности командира роты до помощника командира полка. При этом, за это время, Яков Александрович успел закончить Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба.

Первая Мировая война

В период , Слащев был ранен пять раз и два раза контужен, но это никак не повлияло на то, что он всегда со своим полком во всех горячих точках оказывался в гуще событий. В 1915-ом году Слащев женился на дочери генерала Козлова, командира полка. Нельзя сказать, что этот брак был осуществлен не без меркантильных соображений Слащева. Просто в какой-то момент он понял, что только при помощи академии Генштаба, блестящей военной карьеры ему не сделать, потому и породнился с вышестоящим начальством.

Но уже в 1918-ом, Яков Александрович познакомился с весьма симпатичным юнкером по фамилии Нечволодов, который служил у него в ординарцах. Ординарец Нечволодов оказался восемнадцатилетней Ниной Нечволодовой, к которой Слащев воспылал любовью. Во время , Нина всегда была рядом, несмотря на несколько ранений, так и не покинула своего генерала. Они официально оформили отношения в 1920-ом году. В том же году беременная Нина угодила в плен к большевикам, что дало Слащеву возможность оценить своих идеологических врагов по достоинству. Когда чекисты узнали в Нине жену одного из самых ярых противников Советской власти, женщину решили расстрелять, но вмешался Дзержинский, который, после допроса, поступил благородно: переправил ее за линию фронта, к мужу.

Слащева прозвали «Крымский», неспроста. Когда Деникин, теснимый «красными», отступал на Кавказ, Крым занял генерал Слащев, где организовал весьма эффективную оборону перешейков. Властвовал он на Крымском полуострове безраздельно. Вообще, Слащев также во время своего правления в Крыму снискал себе славу жестокого палача, из-за массовых казней. Однако ценил генерала, и именно он присвоил Слащеву наименование «Крымский». В 1920-ом году, как и многие другие офицеры, он эвакуировался в Константинополь, вытесненный из Крыма Красной армией.

В Константинополе генерал Слащев, вместе со своей женой Ниной, занимался тем, что выращивал овощи для продажи на одном из рынков. Жили они в какой-то халупе на городской окраине. В политику Яков Александрович старался не лезть. Его недолюбливали белогвардейцы, памятуя о его строптивости и своевластии, а красноармейцы откровенно ненавидели из-за массовых расстрелов, которые он учинял в Крыму. И, кто знает, как бы сложилась судьба Слащева дальше, если бы не грянул гром, среди ясного константинопольского неба: Врангель воззвал о соглашении с Антантой.

Слащев этого вытерпеть не мог и заявил во всеуслышание, что поддержит большевиков, и потребовал справедливого суда над Врангелем за измену. Реакция Врангеля была мгновенной: он разжаловал генерала Слащева до рядовых. Реакция Дзержинского также не заставила себя ждать: он пригласил Слащева вернуться на Родину из турецкого изгнания. Жена Слащева, вспомнив о том, как Феликс благородно отпустил ее когда-то из плена, и уговорила мужа вернуться, вступить в РККА, уверив супруга в благородстве «красных».

По возвращении Слащев стал преподавать в Военной Академии, где нещадно высмеивал военные кампании красноармейцев, когда те пытались взять Крым, который Слащев же и удерживал. Вскоре его перевели преподавать в школу «Выстрел», потому что выдержать генерала Слащева могли далеко не все слушатели и преподаватели Академии. Однажды Буденный чуть не пристрелил Слащева прямо во время лекции, когда тот, в свойственной ему иронично-издевательской манере, расписывал все тактические минусы одного из наступления, предпринятого Буденным. Тот, не выдержав насмешки, вскочил с места и пять раз выстрелил в Слащева, не попав в цель ни разу. На что Слащев, спокойно подойдя к Буденному, заметил, мол, вот так, как вы стреляете, так вы и воевали. В это же время Слащев сотрудничал с военным журналом, в котором публиковал блестящие статьи о военной стратегии.

Смерть

В январе 1926-го года Якова Александровича застрелил некий Коленберг, 24-х лет от роду. Когда Коленберга схватили, он рассказал, что убийство бывшего белогвардейского генерала - это личная месть. В числе многих расстрелянных Слащевым в Крыму красноармейцев, был и родной брат убийцы. Это и послужило для Коленберга оправданием, и вскоре убийцу выпустили на свободу.

Яков Александрович Слащёв-Крымский (в старой орфографии Слащов, 29 декабря 1885 - 11 января 1929, Москва) - русский военачальник, генерал-лейтенант, активный участник белого движения на юге России.

Родился 29 декабря (по другой версии - 12 декабря) 1885 года в г.Санкт-Петербурге. Отец - полковник Александр Яковлевич Слащёв, потомственный военный. Мать - Вера Александровна Слащёва.

"Генерал Слащев, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащев, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым. Однако, полная, вне всякого контроля, самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он в атмосфере общего развала окончательно запутался. Не довольствуясь уже ролью строевого начальника, он стремился влиять на общую политическую работу, засыпал ставку всевозможными проектами и предположениями, одно другого сумбурнее, настаивал на смене целого ряда других начальников, требовал привлечения к работе казавшихся ему выдающимися лиц (Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г. Воспоминания. Мемуары.)"

• 1903 - Окончил Санкт-Петербургское реальное училище Гуревича.
• 1905 - Окончил Павловское военное училище и был выпущен в Лейб-гвардии Финляндский полк (к 1917 году дослужился до помощника командира полка).
• 1911 - Окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 2-му разряду (без права причисления к Генеральному штабу из-за низкого среднего балла).
• 1914 - Выступил с полком на фронт (пять раз ранен и два раза контужен).
• 1915 - Награждён Георгиевским оружием.
• 1916 - Награждён орденом Св. Георгия IV степени.Ноябрь 1916 - Полковник.
• 14 июля 1917 - 1 декабря 1917 - Командир Московского гвардейского полка. Декабрь 1917 - Присоединился к Добровольческой армии.
• Январь 1918 - Послан генералом Алексеевым на Северный Кавказ для создания офицерских организаций в районе Кавказских Минеральных Вод.
• Май 1918 - Начальник штаба партизанского отряда полковника А. Г. Шкуро; затем начальник штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии генерала Улагая.
• 6 сентября 1918 - Командир Кубанской пластунской бригады в составе 2-й дивизии Добровольческой армии.
• 15 ноября 1918 - Командир 1-й отдельной Кубанской пластунской бригады.
• 18 февраля 1919 - Командир бригады в 5-й дивизии.
• 8 июня 1919 - Командир бригады в 4-й дивизии.
• 14 мая 1919 - За боевые отличия произведен в генерал-майоры.
• 2 августа 1919 - Начальник 4-й дивизии (13-я и 34-я сводные бригады).
• 6 декабря 1919 - Командующий 3-м армейским корпусом (13-я и 34-я сводные бригады, развернутые в дивизии, численность 3,5 тыс. штыков и сабель).
• 27 декабря 1919 - Во главе корпуса занял укрепления на Перекопском перешейке, не допустив захвата Крыма.
• Зима 1919-1920 - Руководитель обороны Крыма.
• Февраль 1920 - Командующий Крымского корпуса (бывшего 3-го АК)
• 25 марта 1920 - Произведен в генерал-лейтенанты с назначением командующим 2-м армейским корпусом (бывшим Крымским).
• Август 1920 - После невозможности ликвидировать Каховский плацдарм красных, поддерживаемый крупнокалиберными орудиями ТАОН (Тяжёлой артиллерии особого назначения) красных с правого берега Днепра, подал прошение об отставке.
• Август 1920 - В распоряжении главнокомандующего.
• 18 августа 1920 - Приказом генерала Врангеля получил право именоваться «Слащев-Крымский».
• Ноябрь 1920 - В составе Русской армии эвакуировался из Крыма в Константинополь.

Был бесстрашен, постоянно личным примером водил в атаку войска. Имел девять ранений, последнее из которых - контузию в голову - получил на Каховском плацдарме в начале августа 1920 г. Многие ранения переносил практически на ногах. Чтобы уменьшить невыносимую боль от ранения в живот в 1919, которое не заживало более полугода, начал колоть себе обезболивающее - морфий, потом перистрастился к кокаину, отчего за ним закрепилась «слава» наркомана…

После эмиграции жил в Константинополе, прозябая в нищете и занимаясь огородничеством. В Константинополе Слащёв резко и публично осуждал Главнокомандующего и его штаб, за что по приговору суда чести был уволен от службы без права ношения мундира. В ответ на решение суда в январе 1921 г. издал книгу «Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма (Мемуары и документы)».

Задумываться о неправоте белого дела Слащёв начал, когда его беременная жена летом 1920 попала в руки чекистов Дзержинского, знавших, кто она, и была ими отпущена обратно к генералу через линию фронта, несмотря на угрозу ставленницы Троцкого комиссара 13-й красной армии Розалии Землячки её расстрелять.

По некоторым данным, в 1920 Слащёв лично приходил на переговоры к красным в занятый ими Корсунский монастырь под Бериславом и был свободно отпущен полномочным комиссаром Дзержинского.

К Слащёву хорошо относился председатель ВЧК Дзержинский, его ненавидел Главком РККА Троцкий.

Вступив в Константинополе в переговоры с советскими властями, был амнистирован. 21 ноября 1921 года вместе с белыми казаками вернулся в Севастополь, откуда в личном вагоне Дзержинского выехал в Москву. Обращался к солдатам и офицерам Русской армии с призывом возвращаться в СССР. В 1924 г. издал книгу «Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний». С июня 1922 г. - преподаватель тактики школы комсостава «Выстрел».

11 января 1929 г. был убит троцкистом Лазарем Коленбергом в своей комнате при школе - якобы из мести за брата, повешенного по приказу Слащёва, хотя по времени это убийство совпадает с волной репрессий, обрушившихся на бывших офицеров Белой армии.

В Москве в своей квартире убит генерал Я. А. Слащев, один из активных участников белого движения, снискавший весьма печальную память своей исключительной жестокостью и бесшабашностью. Уже в Крыму Слащев старался стать вместо генерала Врангеля во главе армии, а затем в Константинополе выпустил известную брошюру, в которой требовал суда над главнокомандующим (Врангелем). Из Константинополя Слащев переехал в Москву, советская власть охотно простила ему прегрешения по отношению к ней и назначила его профессором Военной Академии. Однако там ему не удалось удержаться вследствие крайне враждебного отношения к нему слушателей. Слащев переведен был на стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава (так наз. «Выстрел»), где он и оставался до последних дней в качестве лектора, успевшего выпустить за время пребывания в СССР несколько трудов по военным вопроса. Местожительство Слащева в Москве тщательно скрывалось. Последние сообщения берлинских газет говорят об аресте убийцы, 24-летнего Коленберга, который заявил, что убил Слащева за расстрел брата, совершенный Слащевым в Крыму. В Москве утверждают, что убийство совершено было уж несколько дней назад, но не сразу о нем решились сообщить. Тело Слащева сожжено в московском крематории. При сожжении присутствовали Уншлихт и другие представители реввоенсовета. (Газета «Руль», Берлин, 16 января 1929 года)

Впоследствии выяснится, убила ли его рука, которой действительно руководило чувство мщения, или которой руководило требование целесообразности и безопасности. Ведь странно, что «мститель» более четырех лет не мог покончить с человеком, не укрывшимся за толщей Кремлевских стен и в лабиринте Кремлевских дворцов, а мирно, без охраны проживавший в своей частной квартире. И в то же время понятно, если в часы заметного колебания почвы под ногами, нужно устранить человека, известного своей решительностью и беспощадностью. Тут нужно было действительно торопиться и скорее воспользоваться и каким-то орудием убийства, и печью Московского крематория, способного быстро уничтожить следы преступления. («За свободу», Варшава, 18 января 1929 года)

Его жизнь не просто заинтересовала меня, как обычно интересуют нас невероятно удивительные истории. Она показалась мне необычайно яркой, несказанно честной, храброй, мужественной и поучительно трагичной. Непросто найти вторую такую среди биографий военачальников Белой армии. Яков Александрович Слащёв-Крымский был среди них самой настоящей «белой вороной». Как потомственный русский дворянин, он любил военное дело больше всего на свете. Для него профессия защищать своё Отечество всегда стояла на самом первом месте. В таких исключительных умах и характерах выбора не существует. И он посвятил себя этому делу до конца, как в таких случаях говорят, без остатка. Более того, своими манерами и поведением Яков Александрович в некотором роде весьма походил на знаменитых русских генералов, таких как Денис Давыдов и Михаил Скобелев. Общего действительно много, но, к сожалению, военному таланту Слащёва раскрыться, в полном смысле этого слова, так и не довелось. Увы, виной тому были всего лишь обстоятельства, которые, как мы знаем, нередко бывают выше нас.

При жизни его называли по-разному: и «генералом Яшей», и «Слащёвым-Крымским», и «Слащёвым-вешателем», и «генералом-предателем крымским», и «товарищем Слащёвым». Где была правда, а где ложь, я и попытался разобраться, пройдя сквозь огромное количество весьма увлекательного материала. Безусловно, прежде всего документального. Написанного о Слащёве оказалось вполне достаточно, чтобы прояснить многое из короткой жизни белого генерала. Талантливый от Бога Яков Александрович и сам находил время писать, что, несомненно, у него получалось. Не зря же говорят, талантливый человек - талантлив во всём! Это касается и моего героя. Он действительно был одарён многими талантами. Но в отечественной истории остался прежде всего за одну из своих главных военных заслуг - защиту белого Крыма.

Правильное написание фамилии Якова Александровича - «Слащёв» или «Слащов», как это встречается у самых разных авторов статей, публикаций и книг, заставило меня поинтересоваться и этим вопросом. К слову сказать, фамилия «Слащёв» образована от прозвища «Слащ», которое восходит к прилагательному «сластный», что в старину имело значение «чувственный, сладострастный». Как считают специалисты, прозвище «Слащ» указывало на особенности характера человека. С другой точки зрения, его мог получить сладкоречивый человек, льстец. В псковских же говорах такое прозвище обычно давали пряничнику, разносчику сладостей. В 40% фамилия Слащёв имеет чисто русское произношение. Точное написание фамилии нашего героя всё-таки через «ё», то есть «Слащёв». Это правильно прежде всего и по правилам русского языка, и по дошедшим до нас историческим документам. Сам Яков Александрович Слащёв свою собственную фамилию так и писал через «ё». А писал он разборчиво и достаточно аккуратно. Личный автограф генерала подтверждает это. На первой книге Слащёва «Ночные действия», изданной в 1913 году, также можно увидеть букву «ё», как и на изданной в 1921 году в Константинополе брошюре «Требую суда общества и гласности». То есть сам Яков Александрович писал свою фамилию правильно, через «ё».

В здание Всероссийской Чрезвычайной комиссии на Лубянке, которое в народе прозвали «Госужасом», генерала Слащёва привезли на автомобиле 10 ноября 1921 года. В этот день, как отметит очевидец, погода стояла хорошая, сухая, ровная, с морозами до 6 градусов. Надо сказать, что привезли его не как арестованного, а скорее как гостя, добровольно вернувшегося из заграницы.

Якова Александровича проводили по длинному коридору в один из просторных кабинетов, где его ожидали люди, с любовью названные великим пролетарским писателем Максимом Горьким «чертями драповыми». (Стены дома, где размещалась ВЧК, были облицованы чёрным лабрадором). Удобно расположившись напротив необычно вежливых чекистов, белогвардейский генерал закурил папиросу и согласился на чай. Разговор был спокойным и неторопливым. Нетрудно было заметить даже самым невооружённым глазом, что здесь никто никуда не спешит. Беседа, несколько напоминающая допрос, на самом деле таковой не была.

Каково ваше отношение к советской власти? - задаётся вопрос из серии тех, что готовятся обычно заранее.

Не будучи сам не только коммунистом, но даже социалистом, отношусь к советской власти, как к лицам, представляющим мою Родину, как к лицам, представляющим интересы народа, потому что побеждают все нарождающиеся против них движения и, следовательно, удовлетворяют идеям большинства. Как военный ни в одной партии не состою, но служу своему народу и с чистым сердцем подчиняюсь выдвинутому им правительству.

Что побудило вас приехать?

Вышеуказанное желание работать на свой народ, предложение Советского правительства через Яна Петровича Ельского и нежелание работать на пользу Англии и Франции.

Допив чай, Яков Александрович рассказал чекистам про общее положение Добровольческой армии и кратко коснулся её численности. Без труда назвал места расположения её частей. Дал ёмкие характеристики руководителям армии:

«Врангель - честолюбив, властолюбив, хитёр и в душе предатель, но самый умник из оставшихся там генералов - ещё могу добавить: продажен и любит (очень умно) присвоить чёрную собственность себе на благо.

Кутепов - отличный строевик - фельдфебель - годится на должность до командира батальона - всегда в поводу у своего начштаба, в военном смысле не стоит ничего.

Шатилов - (начштабглав) - военная бездарность и вор.

Барбович - насколько знаю, человек честный, по образованию мало.

Богаевский - (Донской атаман) - умница, нерешителен, великолепный кабинетный работник.

Тундутов (Астраханский атаман) - авантюрист, хитрый и смелый, может идти на шантаж, свойственный Врангелю.

Витковский (занимает разные должности и служит помощником Кутепова) - не опасен, очень глуп…»

Вполне логично следует и такой вопрос чекиста:

Каково настроение офицеров и солдат Добровольческой армии?

80 процентов желают вернуться домой, но боятся, - не раздумывая, отвечает белый генерал. - 100 процентов ненавидят Англию и Францию.

Отношение к Добровольческой армии Англии и Франции?

Желание использовать как наёмную силу, - звучит твёрдый голос Слащёва.

Средства существования Добровольческой армии?

Не знаю. Генерал Врангель через меня получил от Деникина 50 миллионов золотом. Дальнейших дел не знаю. Сейчас платят офицеру 2 лиры, а солдату одну лиру в месяц.

Планы союзников по отношению к Добровольческой армии?

Как докладывал, использовать в свою пользу.

Каковы планы Врангеля для различных белых организаций?

За счёт будущих благодеяний в России получить от союзников деньги, устроить через подкупных лиц в России смуту и в момент анархии явиться в Россию с организованной Добровольческой армией.

О предложениях, полученных от Антанты, монархических организаций и генерала Шкуро, Слащёв рассказывает достаточно подробно. Чекистов это интересует особенно.

Характеризуя русских эмигрантов в Константинополе, он, как всегда, чужд всяким сантиментам:

Много мерзавцев и пьяниц - надо делать персональный выбор.

И вот, наконец, наступает кульминация беседы:

Каково ваше отношение к возможным предложениям Антанты или белых организаций?

Обо всём предложенном мне доложу правительству. Прошу иметь в виду, что я не изменник, не перебежчик, а я человек, открыто вышедший в отставку и имеющий право поступить на ту службу, к которой влечёт его сердце. Но, поступив на службу, я за свою верность ручаюсь своей честью.